Сознание — это то, о чём мы часто говорим, но редко задумываемся, что именно стоит за этим понятием. Мы живём, чувствуем, выбираем, принимаем решения, проигрываем в голове прошлое и строим планы на будущее. Всё это настолько же естественно и привычно, как дыхание. Но стоит попытаться задуматься, что это такое, — и сразу появляется ощущение тумана: вроде есть, а потрогать невозможно.

Долгое время люди считали, что сознание — это чисто человеческая привилегия. Что только мы и можем размышлять, вести внутренние диалоги, строить абстракции, рассказывать истории. Что только человек способен на саморефлексию — на то самое «я понимаю, что понимаю». И такая позиция очень долго оставалась доминирующей. Она подчёркивала наше отличие, нашу уникальность, нашу «высшую» природу над остальными живыми существами.

Но чем больше мы наблюдаем за животными, тем труднее придерживаться этих старых представлений. Мы привыкли считать, что сознание — это высший эшелон психики, доступный лишь человеку. Но, возможно, это не вершина, а длинная лестница, на которой разные животные расположены на разных ступенях. И если это так, то вопрос состоит уже не в том, есть или нет сознание у животных. Вопрос состоит в том, какую форму оно принимает и где проходят его границы для разных видов животного мира, куда вполне можно отнести и человека.

Сознание остаётся одной из самых сложных и загадочных тем в психологии. Оно объединяет память, восприятие, эмоции, выбор, отношение к окружению, понимание своего места в этом окружении и т.д. Понять всё это — значит понять, как устроен человеческий опыт, и заодно перестать смотреть на других живых существ как на запрограммированных роботов, лишённых внутреннего мира.

В этой статье мы попытаемся понять, что же такое сознание, откуда возникли старые представления, почему они меняются и что современные данные говорят о животных, о нас самих и о том, что мы привыкли считать «сознательным».

Когда мыслители прошлого пытались объяснить, что делает человека человеком, они почти всегда начинали именно с сознания. Для философии Нового времени эта идея стала фундаментальной. Декарт говорил свою знаменитую фразу «Cogito, ergo sum» — «мыслю, следовательно, существую». Он видел сознание как точку, от которой можно строить всё человеческое: если я способен осознать собственную мысль, значит, я точно есть.

Такое понимание сознания было тесно связано с рациональностью. Человек — существо, которое умеет рассуждать, принимать решения, понимать мир не только через чувства, но и через осмысление. Поэтому сознание считалось чем-то вроде внутреннего света или зеркала, в котором отражается всё происходящее вокруг и внутри нас. А способность осознавать себя в этом зеркале — то есть самосознание — объявлялась главным отличием от животных.

Позже психологи XIX–XX веков по-своему развивали эту мысль. Фрейд, например, видел сознание как тонкую верхушку айсберга, под которым скрывается огромное бессознательное — импульсы, страхи, желания. Но даже при этом сознание оставалось важнейшим элементом человеческой психики. Оно организует наш опыт, контролирует поведение, помогает удерживать социальные нормы, планировать жизнь и регулировать эмоции. Само наличие внутреннего наблюдателя, который может утверждать: «я чувствую», «я думаю», «я хочу», — считалось уникальной способностью человека.

Так постепенно сформировалась классическая идея: сознание — это то, что позволяет нам видеть самих себя «со стороны», оценивать свои поступки, анализировать мысли и принимать решения не только инстинктивно, но и осмысленно. В этой картине человек является единственным существом, которому доступны полноценный внутренний диалог, способность рассказывать о своём опыте и строить сложные причинно-следственные цепочки.

Но у такого подхода есть один слабый момент. Он исходит из того, что другие живые существа не могут обладать ничем подобным лишь потому, что не разговаривают и не функционируют на таком же сложном уровне, как человек. По сути, сознание долгое время описывали лишь через призму человеческого опыта, как будто мы являемся едиственными сознательными существами во Вселенной. Это и стало отправной точкой того, что многие философы назовут «антропоцентризмом» — привычкой судить обо всём живом через человека.

Попробуем рассмотреть этот подход далее. Порассуждаем о том, что из тех старых представлений уже устарело, что — по-прежнему важно, и почему современная наука призывает смотреть на данный вопрос шире.

Чем внимательнее мы наблюдаем за животными, тем сложнее придерживаться привычного противопоставления, когда человек является единственным сознательным существом, а животные воспринимаются им в виде инстинктивных механизмов. Наука в течение последних десятилетий буквально переписывает наше понимание того, как многие живые существа воспринимают окружающий мир и самих себя. В какой-то момент приходит новое понимание, что привычная граница между «рефлексом» и «осознанным действием» начинает размываться.

Возьмём, например, дельфинов. Эти морские млекопитающие проходят так называемый «тест зеркала» — классический эксперимент, где на тело животного наносят метку, которую оно может увидеть только в отражении. Большинство видов просто игнорируют зеркало или воспринимают его как ещё одного представителя своего вида. Дельфин же подходит ближе, рассматривает метку и пытается понять, что же это такое. Такое поведение напоминает, по крайней мере, зачатки самопознания — на способность отделять «я» от внешнего мира.

Вороны и другие представители семейства врановых поражают исследователей не меньше. Они умеют планировать будущее: делают запасы еды и выбирают тайники в зависимости от риска. Более того, ворона учитывает, видела ли её другая ворона — если да, она может сменить тайник, оценивая намерения потенциального «воришки». Такое поведение сложно свести к простому рефлексу. Оно требует некоторой гибкости мышления, хорошей памяти и способности учитывать чужую точку зрения.

Собаки тоже проявляют удивительные формы осознанности — пусть и несколько иного плана. Они «считывают» эмоции человека, улавливают оттенки голоса и контекст ситуации. Более того, у них есть зачатки эмпатии: многие собаки реагируют на плач хозяина или подходят, когда человек расстроен. И это не просто условный рефлекс — ведь собака должна почувствовать состояние другого и соотнести его с собственным опытом, чтобы отреагировать именно таким образом.

Осьминоги — это тоже очень интересная тема. У них совершенно иной тип нервной системы, не похожий на наш. Но даже здесь мы сталкиваемся с чем-то, напоминающим осознанное поведение: осьминоги выбираются из сложных лабиринтов, открывают банки, прячутся, меняют цвет под ситуацию и даже могут проявлять характер — кто-то игривый, кто-то осторожный, кто-то «обидчивый». Известны случаи, когда осьминог брызгал водой в сотрудников лаборатории, которые ему «не нравились». Сложно сказать, что именно он чувствует, но это точно не просто цепочка автоматических реакций.

Современные исследования всё яснее показывают: животные обладают богатым внутренним миром. Да, возможно он не такой, как у человека, и мы не совсем чётко можем оценить эту разницу. Но это не отменяет его для животных. Мы пытаемся отделить «рефлекс» от «разума», а потом сталкиваемся с тем, что поведение животного очень похоже на классическое принятие решений, а не примитивные реакции.

Наверное, всё же, вопрос о сознании животных не должен ставиться, как «оно есть или его нет». Он должен быть скорректирован: в какой форме сознание свойственно конкретному виду и какие интеллектуальные возможности ему доступны? Подобная постановка вопроса гораздо глубже и интереснее, чем устаревшее противопоставление «разумных людей» и «неразумных животных».